В холоде, в голоде,
В строю отверженных, в строю забытых.
За что непонятых, за что гонимых?
Уже и вроде сломленных,
Но слава богу не убитых.
Маленькая девочка в тряпье одетая,
С кусочком хлеба спрятанным за пазухой,
Что мать дала перед уходом в камеру.
А как заветы: Всегда прощать, зла не держать,
И не судить, чтоб не судимым быть.
И как забыть те слезы, что о матери убитой?
Дочерью пролиты
Тех похотливых взрослых мужиков
И сырости, голода, туберкулёза, и стальных оков
И кто теперь согреет в ночь? И кто накормит?
И чья теперь она? Теперь чья эта дочь?
Когда в бараках ночь.

А кто посмел лишить ребёнка радости?
Кто посмел сделать миру столько гадости?
Господь скажи за что людскому роду вечная война
Ты создал нас, теперь идём против тебя!

Когда в маленьких глазах нет больше слез,
Когда в душе один лишь страх,
А в голове нет грез: О принце на коне, о облаках полета как во сне,
О поле летнем и цветах, и отблеск солнца на волнах реки,
Где две сестры детство провели

А здесь-то что? Лишь у шеренги псы,
Которые готовы разорвать. Они глупы и преданы.
Им стоит только приказать. А вкус паленой крысы
Испытать ребенку лет дести, и это на душе готовы были вы нести???
А что это дало? И что с ребенком то потом?
Лишь месть, страх и боль в детских глазах