Кислотный дождь, в дыму заводов мой закат,
Паскуды мир мой, рай мой превращают в ад.
Мои порывы к правде смешаны с дерьмом,
Совсем не против мрази, чтобы я был слабаком.
Привили чувство как-то, что будто я здесь лишний,
Мои потуги к свету нужны, как кости в вишне.
Может карма, может это и не важно,
Но лучше сдохну, чем иметь язык продажный.
И лучше пусть зальются кровью мои ноздри:
Я позабочусь сейчас, чтоб улыбаться после.
Борьба с глобальным злом, как Дон Кихот и мельницы,
Питать надежды глупо, что быстро всё изменится.
Гнилой казённый строй, мираж из сводов законов,
Система лживых улыбок, таких же лестных поклонов.
Карикатуру свободы рисует кучка уродов,
Им вечно мало Л.В., фабрик, земель и заводов.
Плевать на чувства людей, плевать и на самих людей,
Чтобы быстрей богатеть, на всё способен богатей.
Пока жива надежда, земля покуда дышит,
Но если дальше так – исход летальный предвижу.
Послушай, сука, я набираю силы,
Чтоб сохранить рассвет и свой закат красивым.
Мою родню, страну, мою свободу не трогай,
То, что другим насрать, не значит, что мне похуй.

То, что в душе наружу ищет выход.
Моя карма – моя душевная боль.
Жажда света – это уже не прихоть.
Моя карма – моя душевная боль.

Базары, здания, фасады,
Где бы умостить зад свой волосатый,
Опухшие дяди раскупают сушу,
Дальше запасы воды, а ты следующий.
Потухшие глаза, тоска – не про меня!
Не променяю душу каким бы ни был
Наминал купюры, хоть и пока их даже
Не река, рука не отдаёт их курам.
Да, с наличными здесь много можно,
И очень многое решает должность.
Жизнь часто преподносит блюда острые
Или постные, полстраны обосраны.
Цены жалят похлещи пчелы,
Не считая чины, нищета ещё та.
Пресса под прессом, я сам первым же
Рейсом улетел бы на ПМЖ туда, где весело.
Там, где не ходят походкой робкой,
И всё хорошо не только под водкой.
Где слово жизнь не вызывает горечь,
Над головой моей там будет солнечно.

То, что в душе наружу ищет выход.
Моя карма – моя душевная боль.
Жажда света – это уже не прихоть.
Моя карма – моя душевная боль.