Меня дома никто не любит,
Менты, секьюрити, тёлки и прочьи суки.
А я хотел бы, чтобы люди, мне бы сказали хоть раз:
- "Ты классный перец мэн, понимаешь?"

Я молодой, красивый, я комсомолец, герой, спортсмен.
Я в Чернобыле в реактор упал, у меня огромный слоновый член.
Я офигенный парень, и вообще я взрослый серьезный мэн,
Но меня ожидает завтра опять (прикинь) новый суровый день.
Меня дома никто не любит, а мне,
Не понятно почему люди так судять о мне.
Я не трогал никого,
Я дружелюбно в клубе стулом бью по башке, всяких пидаров.
Они подрулюют и грузят, типо я их подруге под юбку залез.
Я нажрусь и ору, что я клуб подожгу и нассу на их трупы в золе.
Секьюрити все, мне не дают спокойно выходной отвиснуть.
Суки вобще! Почти везде моё имя стоит на черном списке.
Мне трудно себе, девчонку найти.
Я без прохода в диско,
Пью перед дверью и мацаю свои большие толстые сиськи.
Что за сплетни слухов кого я переебал?
Что за сплетни слухов кому я переебал?
Шо я перед клубом на стоянку побежал
И втихаря позажигал машины сраных вышибал.
Я не хочу говорить: - "Это не правда",
Может у меня, всё же, есть в голове вавка,
Но это не важно, я же на сцене, чтобы чу-чуть меня пожалели.

Меня дома никто не любит,
Менты, секьюрити, тёлки и прочьи суки.
А я хотел бы, чтобы люди, мне бы сказали хоть раз:
- "I love you. Я тебя люблю. I love you. Я тебя люблю".
Ну вас суки.

Я написал эту песню на этот жестокий суровый бит.
Не для того, чтобы сделать какой-то стрёмный совковый хит.
Поднимите руки вверх кто хочет путевый попсовый хит,
Про пацана, которого дома не любят и он ноет, шо он полный псих.
Где руки невижу. Тут же житейника, флоу и рифмы нет.
Полюбите меня лучше, ведь меня бьют порую психи.
Вам повезло, шо у меня отобрали топор и я в глубоком кризисе.
Я обнаружил, шо у меня дома, походу, мой видеомагнитофон спиздили.
Моей сестре нужно было бабло на ширево,
И вот она взяла видак и отнесла его домой на дилера.
Я ломлюсь в три ночи с криками.
Пару ударов кулаком - визги.
Забираю видак и через месяц вижу, смотрю, у метадон-клиники.
А родители на чужой стороне, а я как лох в стороне.
Я сажусь, иногда, на пол в тишине, и приставляю ствол к голове.
Я не хочу говорить: - "Это не правда",
Может у меня, всё же, есть в голове вавка,
Но это не важно, я же на сцене, чтобы чу-чуть меня пожалели.

Меня дома никто не любит,
Менты, секьюрити, тёлки и прочьи суки.
А я хотел бы, чтобы люди, мне бы сказали хоть раз:
- "I love you. Я тебя люблю. I love you. Я тебя люблю".
Ну вас суки.